Песни дождей - Страница 17

К оглавлению

Гроза миновала, но дождь продолжал лить. Кристина посмотрела на часы.

– Только пять, а кажется, что прошла вечность. Тебе тоже удалось вздремнуть?

Он покачал головой и легким движением руки завел джип.

– Нет. Я охранял твой сон. И разрабатывал план на завтра.

– И какой же план ты успел разработать?

Джип тронулся с места и покатил по дороге, расплескивая лужи.

– Хочешь поехать в Кангру? – спросил он.

– Звучит заманчиво, но, боюсь, что опять отниму у тебя много времени.

– Ерунда. Только скажи, что хочешь.

– Хочу.

– Тогда завтра я за тобой заеду в то же время, что и сегодня.

Кристина кивнула. Будь что будет, подумала она. Даже если ее ждет очередное разочарование, она готова рискнуть и посмотреть, что будет дальше. По крайней мере, сейчас она видит только позитивные качества этого мужчины: он не торопится затащить ее в постель и готов тратить время и терять деньги, развлекая ее.

Через несколько минут они уже сидели на веранде в знакомой чайной и пили вязкий и сладкий молочный чай.

– Расскажи о себе, – неожиданно попросил он. – Я почти ничего о тебе не знаю.

Она сделала глоток и усмехнулась.

– Вообще-то я очень удачливая. Как говорится, баловень судьбы, – начала она, вглядываясь в его глаза.

Рассказать ему о себе всю правду? А что, если из-за этого она станет подозрительной? Ведь ее прежние любовники частенько зарились на денежки ее родителей. Временами она материально поддерживала их, но, чтобы проверить, что их интерес сводится не только к деньгам, сочинила сказку, будто категорически отказалась от родительских денег, потому что решила доказать родителям, что сама способна содержать себя. Может, благодаря этой сказке ее бывшие никогда и не заговаривали с ней о браке? Итак, как же быть сейчас?

Она несколько долгих секунд смотрела ему в глаза, но заметила в них только легкую тень насмешки.

– То, что ты баловень судьбы, для меня не секрет. Я и сам успел это заметить. Расскажи о своей семье, о том, как ты стала художницей.

И она решилась выложить ему правду.

– Я родилась в очень обеспеченной семье. Мои родители – модельеры, дизайнеры одежды, и я – их единственный ребенок. Росла я среди художников, актеров, музыкантов и писателей. Одним словом, среди людей искусства и шоу-бизнеса. Поэтому во мне с самого детства и проснулось желание творить, создавать что-то оригинальное. – Она перевела дыхание, пытаясь заметить, интересно ли ему знать о ней больше. Он напряженно ждал продолжения ее рассказа. – В шесть лет меня отдали в художественную студию, где я пять лет училась рисовать и писать маслом, – продолжала она. – Родители водили меня по всем интересным выставкам. В двенадцать лет я сама впервые представила свои работы на выставке и имела успех. Позже, повзрослев, я увлеклась модерном и авангардом, забавлялась акциями и перфоменсами. Надеюсь, тебе известно, что это такое?

– Конечно, – улыбнулся он. – Я присутствовал на нескольких из них в Голландии. Это забавно, но показалось мне глупым ребячеством.

– И мне, со временем, тоже. Так что это увлечение через пару лет прошло. За этими юношескими забавами стояла либо ужасающая пустота, либо разрушительная бессмысленность, либо болезненная интеллектуальность, – продолжала она. – Я стала искать чего-то, сама не зная чего. Много читала и, наконец, увлеклась восточными религиями и искусством. Посвятить свою жизнь изображению божественного показалось мне благородным и созидательным делом. Я стала писать картины, пытаясь зарядить их радостью, светом, надеждой, любовью. Я видела, что в нашем европейском обществе не хватает позитивных энергий. Поэтому три года назад я впервые приехала в Норбулингку, чтобы ознакомиться с техникой живописи тангка. Это мой третий приезд, и я до сих пор не разочарована. Надеюсь, что не только научусь профессионально писать традиционную тангку, но и буду использовать эту технику для своих свободных картин.

– Ты настоящая, Кристина, – после короткой паузы, задумчиво сказал он.

От неожиданности такого заключения она рассмеялась.

– Что ты имеешь в виду, Риши? – спросила она.

– А то, что ты живая, ищущая душа, а не кукла, созданная обществом и живущая по его указам, – твердо ответил он.

– Но ведь и ты такой же. Ты ведь тоже стремишься жить своими ценностями.

– Пытаюсь. И я очень рад, что познакомился с человеком, с женщиной, которая сумела найти свой смысл в жизни. Это поддерживает, вдохновляет. Надеюсь, что и я смогу выстоять под натиском своей традиционной сестры и найти то, что ищу.

Или, может, уже нашел? – мелькнула обнадеживающая мысль в его голове. Может, эта женщина и есть воплощение его мечты? Она такая смелая, честная, умная и… безумно красивая. Если бы он умел рисовать, он изобразил бы ее богиней Сарасвати – хранительницей знаний, покровительницей искусств, символом мудрости.

Их стаканы давно опустели. Дождь, на удивление, тоже иссяк, и лучи солнца местами простреливали толщу облаков горящими копьями. Деревья, дома и дорога полыхали в оранжевом пламени.

Наконец Кристина прервала молчание.

– Думаю, что нам обоим пора возвращаться к своим делам, – сказала она с неохотой.

– Да, – согласился он. – Ты права. – Он достал из кармана мобильный телефон. – Пора включить эту игрушку и проверить, есть ли послания.

Пока он читал послания, она думала о том, как ей сейчас не хочется расставаться с этим мужчиной. Но завтра они снова встретятся и снова целый день проведут вместе.

По дороге к ее дому она все время весело, как птичка перед заходом солнца, щебетала. Она рассказывала ему о своей последней выставке в Париже, о том, что заслужила похвалу даже от суровых французских критиков, о своих творческих планах. Он периодически дарил ей теплые, одобряющие улыбки. Наконец он остановил машину у ее дома, и она притихла.